– Вы завершили карьеру… Как вам далось такое решение? Это было тяжело? Конечно, вы много раз травмировались, были и другие негативные моменты. Есть ли какое-то чувство, что вы могли добиться чего-то большего?
Д. Р.: Конечно, думаю у всех спортсменов, которые рано или поздно уходят из спорта, есть такое чувство. Всегда хочется сделать больше, чем это есть на самом деле. Возможно в будущем ждут какие-то изменения в жизни, если опять чего-то захочется себе доказать.
А. П.: У меня нет чувства, что я кому-то что-то должна доказывать. Я сделала то, что была обязана сделать, очень довольна этим. Сейчас у меня проблемы со здоровьем. Если бы их не было, то и дальше продолжила б выступать. В РФ мне не могли даже нормальный снимок сделать.
– Вы победили в «Чемпионате Мира» в парном выступлении. Планировали ли сделать это и во взрослом ЧМ? Знали, что могут возникнуть неприятности со здоровьем, которые не позволят заниматься спортом?
А. П.: Изначально началась пандемия, хотя даже тренер по прыжкам нашелся отличный. В итоге мы сидели дома в изоляции, не могли тренироваться на льду. После этого с середины до конца лета нам удалось наконец-то выбраться на арену. Вдруг у Димы появились миндалины, ему сделали операцию.
Д. Р.: Также у меня нашли кисту на шее, пришлось вырезать. Все дело в том, что из-за миндалин скопился гной, который нужно удалять. В ином случае могло быть заражение.
А. П.: Из-за этого мы не попали на контрольные прокаты. В дальнейшем мы восстановились. Я очень переживала за Диму, поэтому из-за стресса мое здоровье также пошатнулось. В итоге заболела и пропустила много времени.
Д. Р.: У меня также есть проблемы со спиной, но это отдельная история. По словам врачей, это должно было закончиться давно. Однако на выступлениях в «Ростелекоме» я уже испытывал болевые ощущения.
– Так что со спиной? У вас были операции на позвонках?
Д.Р.: Я сделал операцию в Москве, однако врач мне дал неутешительные прогнозы. Он сказал, что осталось покататься пару лет. Я у него спросил, тогда зачем мне нужна была эта операция? На что он ответил, что не смог бы тогда ходить.
– Все настолько болезненно?
Д. Р.: Это серьезные неприятности. У меня врожденные проблемы. Если бы я не занимался спортом, смог бы еще походить лишних лет 20, но это все равно привело бы к операции. Наверное, многие заметили, что, когда я на льду, у меня строение неправильно.
– Возможно, диагноз лордоз?
Д. Р.: У меня дела намного хуже этого недуга. На спину оказываются сильные нагрузки, что привело к смещению позвонков. В дальнейшем врачам пришлось их исправлять винтами.
– Теперь с этим все понятно. Полина, расскажи, как твоя нога?
А. П.: Здесь ничего нет такого сверхъестественного. Травму я получила сама, когда решила попрыгать в одиночестве. Не должна была ходить на тренировки, но что-то меня заставило. Димы не было, я пошла одна. Начала запрыгивать на степы, поскользнулась и упала. В итоге нога хрустнула, но она была подвижной. Я подумала, что все хорошо. Именно поэтому стала тренироваться дальше. Когда пошла в раздевалку, то увидела, что у меня опухла нога. В итоге мне сказали, что это растяжение, необходимо восстановление.
Сидела несколько недель дома, однако нога как была опухшей, так и осталась. Я поехала и сделала снимки, отправили домой снова на реабилитацию. Три месяца ездила с больной ногой, врачи разводили руками. Таким образом, мне все это порядком надоело. Попросила папу, он договорился, и я поехала в Израиль. Мне сказали, что был перелом, который неправильно сросся. Из-за наших врачей я провела 7 месяцев на больничном. Считаю, что это вина наших врачей.
– Вы рассказывали, что Дима никогда не ленится и готов работать. Получается, что если бы вы пропускали больше, то и травм было бы меньше.
А. П.: Я осознавала, что глупо было самой себе сломать палец. Здесь дело случая. Никогда не известно, что тебя ждет. Я могла и на улице поскользнуться, не люблю себя винить.
– Вы пережили столько неприятностей. Не было ли такого понятия, что это из-за карьеры?
Д.Р.: Это моя судьба, поэтому тут ничего не сделать. Не нужно искать причины. В моем случае пришлось бы делать операцию в 40 лет. Я не виню спорт. Это лучшее, что было со мной.
А. П.: Никогда даже не думала, что неудачи происходят из-за выбранной карьеры.
– Вы уже продолжительное время восстанавливаетесь, но при этом не покидали спорт, получали новые травмы. Я так понимаю, что фигурное катание – это наркотик?
Д. Р.: Нам нет смысла жаловаться. Мы обрели много друзей. Помимо негативных, получили массу положительных эмоций.
– Кто первый сказал, что со спортом пора заканчивать. Может это семья или тренер?
А.П.: Скорее всего я. Наставник не может этого сказать, только если хочет от вас избавиться.
Д. Р.: Да, думаю это ты. Однако не только твое решение, скорее, обоюдное. Я восстанавливался десять месяцев. Полина каталась соло, хотя могла бросить. Сложно осознавать, когда твой партнер с корсетом в лежачем положении. При этом неизвестно, что с ним теперь будет. Когда я вернулся, думал, ну вот сейчас дадим жару, а тут произошла травма уже у Полины. Теперь стал на ее место без партера.
А. П.: Пока Димка был на больничном, запал в глазах уже пропал у меня. Нет той искры, когда хочется творить чудеса. Через несколько месяцев одиночных тренировок я поняла, что устала.
– Вы ни разу не думали как-то иначе сделать свою карьеру? Например, поменять партнеров.
Д. Р.: Найти подходящего человека очень непросто. Мы три года вместе катались, привыкли друг друга. Я не понимаю уже, как можно поменять партнера. Если бы продолжил карьеру, может еще бы года три покатался. А дальше что? Инвалидная коляска к старости?
А. П.: Когда с Димой начала кататься, сразу для себя определила, что больше партнеров у меня не будет. Я уже знала, что если не получится, закончу со спортивной карьерой. Мы с Димой как-то сразу начали хорошо кататься. До этого поменяла кучу партнеров, было тяжело.
Д.Р.: Хочу сказать, что мы больше, чем партнеры.
– Я хотела задать этот вопрос, но не знала, как подойти. Расскажите, как вы поняли, что нравитесь друг другу.
Д. Р.: Сейчас мы пара, это уже происходит на протяжении пяти лет. Начали постепенно, с дурачества, флирта. Все это переросло в серьезные отношения.
А. П.: Согласна, глупо было.
Д. Р.: Очень много всего, что мне неудобно рассказывать.
– Ну тогда поведайте нам о том, о чем можно.
Д. Р.: Ну изначально были детьми – по 14 и 16 лет. В такое время начинаются первые отношения, девочкам начинают нравиться мальчики, и наоборот. Это, конечно, не всерьез, но бывают различные исключения. Я даже посчитал, что мы 16 раз расставались. Один раз очень сильно поругались. Когда опять сошлись, больше не покинули друг дружку.
– А из-за чего постоянно ругались?
Д. Р.: Я думаю, уже и не вспомним. Скорее всего, по пустякам.
А. П.: Я тоже не могу это комментировать.
Д. Р.: Когда мы очень серьезно поругались и расстались, с нами работал второй тренер. Все случилось мгновенно на льду. Просто стали друг друга обзывать. Тогда и тренер сам не понял, почему мы поругались.
– Скажите, а вот спорт укрепляет отношения или наоборот?
Д. Р: Нам ничего не мешало.
А.П.: По опыту знаю, что многие пары расстались из-за этого. У нас другая ситуация.
Д. Р.: Обычно, если мы ссорились на льду, всегда потом находили компромиссы. Наши отношения помешали однажды, мы тогда сорвали тренировку.
– Какие у вас отношения с наставником?
Д.Р.: Как только начались проблемы со спиной, меня очень поддерживал он. Когда я приехал после операции, то заметил, что наставник уже не видит во мне спортсмена, смотрит холодно. Я так понял, что он на меня уже не рассчитывал. У нас пропало единение, мы перестали быть командой. Скорее всего, он разочаровался в нас. Именно поэтому уже ставил больше на других, ведь это его работа, ему нужны чемпионы. Мы не виним тренера за это. Каждый живет своей жизнью, ему нужно работать. Изначально я обижался, однако потом поразмыслил и понял, что я бы сделал то же самое. У него ведь есть свои цели в жизни, мечты. Ему некогда нянчиться с нами.
– Это не могло ли быть связано с другой деятельностью наставника в Москве?
Д. Р.: Такого факта мы не узнаем, гадать не будем. На плечи тренера очень многое легло.
– Я знаю, что вы потратили огромное количество времени на учебу тройным прыжкам. Не обидны ли вам слова хейтеров, если упрекают, что вы не умеете их делать?
Д. Р.: На то они и хейтеры, не нужно обращать внимание.
А. П.: Главное то, что мы знаем, а не комментаторы, которым «все виднее». Уже к завершению карьеры я научилась делать все, что есть во взрослой программе. При этом техника была отличной. Нервы сыграли со мной злую шутку.
– Чем вы занимаетесь в настоящее время?
Д.Р.: Сейчас на четвертом курсе, моя «партнерша» – на втором. Мы пока участвуем в различных спортшоу, мероприятиях.
А. П.: У меня появилось хобби, научилась дизайну сайтов. Не знаю, может это станет моей профессией в будущем.
Д. Р.: Я дополнительно увлекаюсь сочинением песен. Также есть некоторые мысли, связанные со сферой недвижимости.
– Ого! Даже такое? Что за направление?
Д. Р.: Это инвестиции. Рассказывать детали не буду, чтобы не сглазить.
– Полина поступила на тот же факультет, что и ты, Дима?
А. П.: Да, мне это удалось, причем вступительные не сдавала. Если ты чемпион мира, то поступить в профильный институт проблем нет.
Д. Р.: Полине повезло. Когда я поступал, мы еще не были чемпионами. Именно поэтому сдавал экзамены.
– Скажите, а тренерами, постановщиками хотели бы стать?
А.П.: Я бы хотела быть тренером. Возможно, это станет моим дополнительным увлечением или заработком. Будет видно.
Д. Р.: А вот я думаю, что это не для меня, есть немного проблемы с заиканием. Тренеру нужно быть жестким, где-то покричать. Но и не это основная проблема, меня просто не тянет ы это направление.
– Как у вас дела с музыкой?
Д. Р.: Ее можно найти на популярных площадках.
– Это увлечение или хотите заработать?
Д. Р.: Сейчас музыка – это бизнес. Для меня просто творчество.
– Я помню, Полина говорила: когда впервые послушала песню Димы, то сказала, что это ужасно.
А. П.: Да, было такое.
Д. Р.: Я тогда записывал на плеер.
А. П.: Не в этом дело, а во вкусах, которые меняются с возрастом. Сейчас мне уже нравится.
– Вы ранее говорили, что у вас в паре главная Полина.
Д.Р.: К семейным отношениям это не относится, тут все равные.
А. П.: На льду, конечно, я иногда принуждала его что-то делать. Ведь нам нужны были результаты. А вот когда он уже был с травмой, им не командовала.
– Вы очень повзрослели за несколько лет. Не кажется, что трудности вас сделали сильными?
Д. Р.: Без спорта мы стали развиваться теперь в настоящей жизни, а не на льду.
А. П.: Когда ты занимаешься на льду, все идет по кругу. У тебя есть распорядок дня, ты делаешь то, что должен. После того как я ушла из спорта, открыла новый мир. Однако это меня ничуть не отвернуло от спорта.
Д.Р.: Как только начал просто жить, показалось, что без спорта просто не могу. Я окреп, буквально побежал на лед, был очень рад. Однако потом понял, что развиваться у меня нет шансов.
– Расскажите, где вы сейчас берете деньги на жизнь.
А.П.: Это хороший вопрос.
Д. Р.: Были лишь выплаты за наши заслуги. Конечно, нет той зарплаты, что в сборной.
А. П.: За достижения есть только небольшие выплаты.
Д. Р.: Ну, чтобы как-то прожить, этого хватает…
А. П.: Так-то эти выплаты рассчитаны только на год.
Д. Р.: Если ты ушел из спорта и не показываешь высокие показатели на турнирах, все твои выплаты заканчиваются. Тогда становится сложно, нужно же платить за квартиру.
– Есть работа, семья помогает?
Д. Р.: Мы заработали на подушку безопасности еще за карьеру на льду.
А. П.: Осваиваем новые профессии и пробуем.
– Какими себя представляете через 10 лет?
Д. Р.: Будем развиваться. Но сейчас время такое: неизвестно, что в будущем, каждый год происшествия.
А. П.: Мечтаю открыть кафе, посмотрим.
– Я так понимаю, за то, что у вас будет, не боитесь?
А. П.: Я, допустим, по натуре такой человек, который способен самостоятельно развиваться, улучшать себя. Мне это очень пригодится, поэтому профессию найду.
Д. Р.: Мы столько претерпели. Есть опыт во многих сферах, страха вообще нет.